Оживлённость дискуссии, вызванной предыдущими статьями, является лучшим доказательством их злободневности. Тем не менее, нам представляется, что полемика приняла довольно своеобразный оборот. Вместо обсуждения проблемы существования философии в конкретных социально-исторических условиях авторам приписывается желание рассказать о трудностях (бытовых, психологических и пр.) отдельных российских философов. Это означает, что оппоненты понимают представленную позицию превратно. Попробуем ещё раз уточнить предпосылки.
На текущий момент философия является академически институциализированной дисциплиной. Её существование в таком качестве обеспечивает и поддерживает сообщество профессиональных философов. Мы, разумеется, не утверждаем, будто не имеющий соответствующего диплома человек не может заниматься философией, однако любые претензии на философствование как профессию должны быть признаны этим сообществом, что также служит основным подтверждением академического статуса философии. Без подобной легитимации любая деятельность, претендующая на философичность, может быть чем угодно – беллетристикой, научной фантастикой, сектантством, перформансом, наконец, личной идиосинкразией автора, – однако не может «официально» удостоиться звания «философской».
Кто является учредителем этого сообщества и институций, посредством которых оно функционирует? Государство. Кто обеспечивает приток в это сообщество финансовых ресурсов? Государство. Частная поддержка современной российской философии довольно незначительна и подчас принимает гротескные формы. Самим фактом своего относительно респектабельного академического существования философия поставлена в зависимость от государства. Поэтому государство вправе спросить и нередко – в лице отдельных представителей бюрократии – действительно спрашивает, какие функции выполняет для него философское сообщество и философские институции.
Вопрос этот неоднозначен и допускает на сегодняшний момент разные толкования – очевидно, что раньше философское сообщество обслуживало идеологический аппарат государства. Однако в настоящий момент времени перед философией (уже или ещё) нет отчётливо сформулированного государственного заказа на идеологию. У многих это порождает недоумение. Зачем ещё нужна философия, если она не нужна как идеология? Рассмотрим возможные варианты.
Наиболее распространённый ответ состоит в предоставлении философии виртуального статуса некоего универсального интегратора научного знания, посредством «предельной» рефлексии обеспечивающего подлинную фундаментальность научных исследований. Эта «методолого-синтетическая» функция имплицирует представление о философии как царице всех наук, которая может обеспечить диалог разных дисциплин и помочь каждой из них с методами. При этом, любой серьёзной научной проблеме задним числом приписывается статус философской. Авторам такое представление кажется не вполне корректно отражающим современные реалии, и вот почему.
Углубляющаяся специализация приводит к тому, что философ просто не разбирается и не может - по банальной причине отсутствия профильного образования - разбираться в той дисциплине, которой якобы призван давать советы, а обучать его по второму профилю только для того, чтобы получить какие-то сомнительные преимущества комплексности философского мышления, государство не собирается. Не следует забывать и о том, что в обществе в целом и в науке в частности за время идеологического гнета накопился огромный «кредит недоверия» по отношению к философии.
Коллеги, которым случалось преподавать в негуманитарных вузах, согласятся с тем, что большая часть естественников воспринимает философию с подозрением и неприятием. Кроме того, в научной и повседневной практике давно уже используются альтернативные дисциплины, выполняющие методологические функции – кибернетика, теория управления, теория алгоритмов – причем, справляются они с этими функциями в прикладном отношении значительно лучше, чем философия. В сложившейся ситуации никто не собирается добровольно перераспределять поле академических полномочий и отдавать на откуп философии права на методологическое обеспечение науки или даже на имеющую серьезные последствия критику.
Другой возможный подход к определению функции философии, могущий быть условно названным сократическим (реверанс в сторону оппонентов), основан на апелляции к ее майевтическому потенциалу. Занятия философией, согласно этой точке зрения, способствуют пробуждению интереса к самостоятельно мышлению у представителей более или менее широких народных масс. Философ же предстает своего рода пастырем человеческих душ, выполняя «гуманитарно-мировоззренческую» функцию. Она до сих пор отчасти сохраняет свою значимость, но только при условии наличия предваряющего интереса к самому существу философской проблематики – наиболее общим основаниям бытия. Собственно, такой интерес и обеспечивает приток абитуриентов на философские факультеты. Человек, серьезно заинтересованный подобного рода проблемами и их рациональной экспликацией, как правило, сам идет обучаться философии и становится дипломированным философом.
Если рассуждать с точки зрения бюрократа-прагматика, оценивающего эффективность философии извне , данная функция выглядит неоправданной иллюзией. Все простые для понимания и ассимиляции философские концепты, являющиеся социально значимыми, давно уже стали общим местом – они имплицитно встроены в культуру, значительно более полно раскрываясь в экономике, праве, физике, литературе, кинематографе и программировании.
Новые и сложные философские результаты – даже при условии наличия у реципиента философии необходимой благожелательности и мотивации к их пониманию – в целом труднообъяснимы и труднопонимаемы, эзотеричны и неприменимы в реальной жизни из-за отсутствия технологии-связки. Кроме того, даже если они и предполагают возможность социально значимой реализации, то такая реализация, как правило, идет вразрез с политикой государства. Которое, напомним, в нашей стране сегодня является основным спонсором академической философии. Формирование мировоззрения в современном социуме осуществляется кем угодно – рекламой, наукой, общественным мнением, политикой, религией, эзотерическими сектами – и только в последнюю очередь философией. Философия потеряла приоритет в деле формирования мировоззрения – если допустить, что когда-либо она его имела, – и сейчас, с точки зрения далекого от философии наблюдателя, у нее нет никаких преимуществ по сравнению с альтернативными производителями мировоззрений.
Попытка приписать философии социально-политическую значимость выглядит по меньшей мере наивной. В настоящий момент времени она не может претендовать на построение принимающихся к рассмотрению и имеющих шанс на реализацию сценариев развития социума: философы отчуждены от доступа к стратегически важной информации и рычагам управления. Ни государство, ни общество не готово сегодня воспринимать философию как значимый элемент стратегического прогнозирования.
Ни прошлое философии, ни её настоящее не позволяют рассчитывать на светлые перспективы в будущем при сохранении ситуации «отсутствия независимого рынка философских услуг», отсутствия альтернативных возможностей для непосредственного социального влияния – вне и помимо государства – позволяющего избежать нынешней финансовой и, как неизбежное следствие, политической зависимости от него. Стремясь «оставить всё как есть» или создавая некий идеальный образ «философии для философов», сообщество только загоняет себя в своеобразное интеллектуальное гетто, фактически укрепляя представление о философе как социальном инвалиде, не способном на общественно значимое действие. В представленных ранее статьях авторы попытались обозначить возможные пути преодоления кризиса.
Все возможные подходы к изменению ситуации, не связанные с крупномасштабной социальной революцией, по мысли авторов, так или иначе основываются на полноценном использовании ресурса неинституциональной философии – разработке возможных путей коммерческого самообеспечения философии. Такая позиция ни в коем случае не означает отказа от институциональной философии, располагающей государственной поддержкой, и даже наоборот – в идеале укрепляет статус философии в рамках университета и способствует повышению её общественной значимости, подобно тому, как сложившийся рынок компьютеров и программирования укрепляет статус кибернетики и теории алгоритмов. Авторы не претендуют на отождествление подобных прикладных применений философии с философией «вообще», они лишь подчёркивают важность поиска подобных приложений, стимулирующего теоретический рост. Разные стратегии производства и презентации философии должны дополнять, а не исключать друг друга.
Дата публикации: 28.12.06
Проект: Философия интеллигенции
© Безмолитвенный А., Сафронов П. 2006